Тщетные усилия по спасению земли во времена Пылевой Чаши. США, 1930–е.
Непонятная картинка, неинтересная, да? Тогда давайте я порекомендую самые страшные, самые чудовищные книги в истории мировой литературы.
Думаете, это будут описания концлагерей, тюрем и войн? Нет...
Первое место займёт, конечно, "Камера–обскура" Набокова. Она про то, что люди без совести и сострадания могут сделать с другим человеком. По ходу чтения хочется прерываться и кричать. Совершенно невозможная книга... На втором — "Гроздья гнева". Она как раз про то время, которое на непонятной фотографии, про то, что может сделать с человеком безразличное правительство, алчный капитал и мелкая, всепроникающая пыль.
На Америку 20–30–х обрушились две беды — Великая депрессия и Великая пыль. О пыли и о депрессии, действовавших в смертельной связке, и повествует Стейнбек в своей книге, которую, надо сказать, как–то не очень любят в Штатах. По крайней мере, не любят экранизировать. Странно... Эпическая драма такой силы, что и сравнить–то почти не с чем, разве что с "Порою нестерпимо хочется" Кена Кизи (которую тоже не любят экранизировать. Всякую фигню переснимают по нескольку раз, а тут...), но основанная на реальных событиях — к которым мне пора бы уже перейти.
Итак, земля. Если на ней десятилетиями выпасать скот, не давая ей передышки, она будет родить всё меньше травы и, в итоге, её отдают под пашни. Если в пахотном хозяйстве не использовать севооборот и травопольную систему — сеять и собирать, только сеять и собирать, хищнически, бездумно — земля истощается.
Истончается слой.
Если истончённые слои подвергаются воздействию засухи, они теряют остатки связующей воды, и начинают улетать.
Твоя земля улетает с твоей фермы.
С фермы соседей. С сотен ферм твоего округа, тысяч ферм твоего штата, десятков тысяч ферм всей страны.
И тебе некуда больше сеять.
Ты пытаешься поднять сохой глубокие слои, но тут приходит пылевая буря — твоя земля вместе с песком возвращается на твою ферму, и укрывает пашню, хоронит её, вот таким слоем.
А трактора у тебя нет.
Тракторы вообще мало у кого есть — они дорогие; у тебя есть соха и лошади, которые мрут без сена, а тракторы есть у банка, которому заложена твоя ферма — ты вынужден был заложить её в прошлом году, с первой пылевой бурей, и банк готов тебе помочь — ты можешь стать трактористом на том самом тракторе, который перепашет твою ферму, которая уже не твоя, и ты даже будешь получать за это очень приличные $3 в день — об этом, собственно, "Гроздья гнева", и о том, что становиться таким трактористом никто не хотел, снимался с бывшей своей земли, и ехал в Калифорнию, где апельсины ваяются прямо на земле, и агенты зазывают туда несчастных со всей страны, и те 3 бакса на человека в итоге оказываются манной небесной, потому что в Калифорнии, в итоге, платят по доллару на семью. И то, если повезёт.
И — невероятная, библейской силы финальная сцена.
В общем, перечитайте, а фото демонстрирует нам тщету усилий по борьбе за землю: если перекопать трактором, глубоко, вот так, то лемехи поднимут глубинные слои земли, и есть ещё надежда на ней что–то вырастить — но если сосед, и его сосед, и его сосед не сделают то же, то получится то, что на картинке — с его фермы на твою только что перепаханную землю придёт пыль, и все усилия окажутся тщетны.
Пыльный котёл, или Пылевая чаша, т. обр., не только регион, охватывающий несколько штатов, но и классическая экологическая катастрофа антропогенного происхождения. Как говорил один индеец, когда будет срублено последнее дерево, когда будет отравлена последняя река, когда будет поймана последняя птица, – только тогда вы поймете, что деньги нельзя есть.
Потом пришёл Рузвельт со своим "Новым курсом", правительство стало расхлёбывать накопившееся и, чудовищными усилиями и гигантскими тратами, ситуация была приведена в норму — спустя несколько лет. Но затронула миллионы людей, разорила сотни тысяч, перечеркнула надежды, сдёрнула с насиженных мест, перекрутила, почти убила.
Или совсем убила, по–настоящему.
